XXI век: новые международные отношения
XXI век: новые международные отношения
XXI век: новые международные отношения
План
ВВЕДЕНИЕ
1.
АЗИЯ: ПРОРЫВ В ЦЕНТР МИРОВОЙ ПОЛИТИКИ
2.
БЛИЖНИЙ ВОСТОК: ЯДЕРНОЕ ОРУЖИЕ И ПРОБЛЕМА ДОВЕРИЯ
3.СОЕДИНЕННЫЕ
ШТАТЫ: ОСЛАБЛЕНИЕ ПРИ СОХРАНЕНИИ МОЩИ
3.
ЕВРОПЕЙСКИЙ СОЮЗ: ВОЗМОЖНОЕ РАССТАВАНИЕ С АМБИЦИЯМИ
4.
НЕФТЬ: ВОЗВРАЩЕНИЕ ГЕОПОЛИТИКИ
5.
РОССИЯ: ВРЕМЯ СЕРЬЕЗНЫХ РЕШЕНИЙ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК
ЛИТЕРАТУРЫ
За последний год
в международных отношениях отчетливо проявились несколько тенденций, которые
позволяют говорить о начале нового политического этапа. Период, сменивший эпоху
холодной войны, закончен. Грядущие события едва ли возможно предсказать, однако
основные факторы, которые определят будущее развитие, очевидны уже сейчас.
1. АЗИЯ: ПРОРЫВ В ЦЕНТР МИРОВОЙ
ПОЛИТИКИ
Центр международной политики неуклонно смещается в
Азию. Китайская Народная Республика, ВВП которой вырос в четыре раза со времени
начала экономических реформ в 1978 году, продолжает наращивать свой потенциал.
Ежегодные темпы роста китайской экономики колеблются в пределах 8,5-10 %,
причем, по некоторым предположениям, истинные масштабы своего роста Пекин
сознательно держит в секрете. Возможно, он стремится тем самым скрыть реальный
рост расходов на оборону.
Большинство аналитиков приходят к выводу, что темпы
развития Китая останутся высокими и страна 'обречена' превратиться в ближайшие
20 лет во вторую державу мира по основным показателям. Она и сейчас является
таковой с точки зрения покупательной способности ВВП. Один только объем ценных
бумаг США, имеющихся в распоряжении КНР, дает стране серьезные возможности
воздействия на Соединенные Штаты и мировую финансовую систему. Многие, правда,
предсказывают, что слишком быстрые реформы приведут Пекин к неизбежному
кризису, но такие пророчества звучат уже два десятилетия.
Согласно ряду прогнозов, к 2040-2050 годам на долю
Китая придется 14-16 % мирового ВВП. Наличие этих перспектив выступает своего
рода мультипликатором нынешней экономической, политической и военной мощи,
дополнительно увеличивая международный вес Пекина. Неудивительно, что борьба за
влияние на него, за доступ на китайский рынок, выстраивание, с одной стороны,
схем сдерживания КНР, а с другой - ее постепенной интеграции, - все это
становится одной из доминант мировой политики.
Стремительный прорыв в высшую лигу мировых держав
совершает Индия. За последние 10 лет ее экономика росла в среднем на 8 % в год,
причем этот рост, который обеспечивается за счет преимущественно внутренних, а
не иностранных инвестиций, считается более стабильным и здоровым, чем в Китае.
Индия превращается в один из двигателей мирового технологического прогресса, а
через 20-30 лет она, согласно прогнозам, станет третьей мировой державой после
США и Китая. Индия - один из главных всемирных поставщиков программного
обеспечения и ряда других высоких технологий. Здесь сформировался мощный
средний класс, который более многочислен, чем в Европейском союзе.
Конечно, Индия и Китай остаются относительно
слаборазвитыми странами с огромными массами населения, живущими в нищете. Но
люди там уже не голодают, как это было еще 5-10 лет назад, что придает большую
стабильность этим странам, особенно Индии, которая представляет собой вполне
устойчивую демократию.
Сравнительно скромные по масштабам страны вооруженные
силы (1 млн военнослужащих - меньше, чем у России) способны быстро наращивать
боеготовность. Создается мощный флот - в перспективе с четырьмя авианосными
группами. Налицо заявка на роль самостоятельного военно- политического гаранта
стабильности в Южно-Азиатском регионе и в районе Персидского залива. Дели
активизирует и миротворческую деятельность, предоставляя свои самые крупные
воинские контингенты для проведения соответствующих операций ООН.
Насколько можно судить, главная цель Индии - стать
важнейшим фактором влияния во всей Азии, в том числе и в ее нестабильных частях
('расширенный' Ближний Восток, особенно Иран и страны Персидского залива).
Проводя курс постепенного сближения с Китаем, Дели одновременно стремится
играть роль противовеса Пекину, хотя и не намерен превращаться в инструмент его
'сдерживания'.
В Южной и Юго-Восточной Азии находится группа успешно
развивающихся 'азиатских тигров'. Высоких показателей роста достигла Южная
Корея, выходит из долгосрочного кризиса Япония. В свете вышесказанного не
подлежит сомнению, что соревнование за влияние на Азиатский регион становится
(как в прошлые века борьба за Европу) главной составляющей международной
политики.
В отношении Китая преобладает тактика 'сдерживания' и
одновременного интегрирования его в глобальные структуры, причем упор делается
на сохранение зависимости страны от внешних поставок энергоносителей. Индию уже
никто не 'сдерживает', а напротив, предпринимаются активные попытки
ориентировать ее в сторону Запада. При этом сама она превращаться в чьего-то
союзника не торопится, предпочитая относительно самостоятельный многовекторный
курс.
В Азии налицо тенденция к формированию регионального
экономического центра - мягкого интеграционного блока, способного через
десятилетие стать мощнейшим средоточием экономической силы. Такой блок может
основываться на Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Не исключено,
что подобного рода альянс в конце концов перерастет в формальное интеграционное
объединение наподобие Североамериканского соглашения о свободной торговле
(НАФТА) или Европейского экономического сообщества (ЕЭС) прошлых лет. Возможно
усиление юаня, иены и рупии за счет доллара. Так или иначе, становлению нового
объединения будет оказано серьезное противодействие (в первую очередь со
стороны США), однако, этот процесс едва ли удастся остановить.
Параллельно набирает силу новое явление - рост
национализма, который наблюдается в поднимающихся странах региона. Он
проявляется на уровне самих государств Азии (конфликты между Японией и Китаем,
Японией и Южной Кореей, связанные с различной трактовкой истории), но прежде
всего по отношению к Западу. Азиатские державы, обретающие уверенность в своих
силах, стремятся сбросить идеологическое и культурное господство, которое им
веками навязывал Запад. Они заявляют о готовности проводить - либо при
поддержке соседей, либо (пока) в одиночку - самостоятельную линию в экономике и
политике.
Вероятность дальнейшего распространения в мире
ядерного оружия растет. Северная Корея им, возможно, обладает, а Иран стоит на
пороге его создания, причем большинство аналитиков скептически расценивают
шансы внешнего мира остановить Тегеран. По оценкам, сделанным некоторыми
представителями американской администрации, на решение вопроса дипломатическим
или военным путем осталось 12-16 месяцев. По истечении этого срока процесс
станет необратимым, цена урегулирования резко возрастет, в том числе и из-за
приближения президентских выборов в США.
Как иранское, так и северокорейское руководство
уверены в существовании значительных военных и политических угроз для каждой из
стран. Большинство их соседей также испытывают тревогу за свою безопасность.
Наличие ядерного оружия у Пхеньяна и/или Тегерана, весьма вероятно, вызовет
цепную реакцию и приведет к размораживанию ядерных программ Японии, Южной Кореи,
Египта, Саудовской Аравии и других государств. До сих пор никто не боролся с
причинами ядерной 'болезни', пытаясь противодействовать ее симптомам.
Для укрепления доверия необходимо создание
региональных систем безопасности, запуск локальных 'хельсинкских процессов' при
участии и с гарантиями великих держав.
Попытки демократизации на 'расширенном' Ближнем
Востоке пока проваливаются, хотя Вашингтону удалось посредством давления
приблизить к себе ряд режимов (Сирия, Египет, Ливия). По-прежнему не исключен
распад Ирака; даже по оптимистическим оценкам, ситуацию там не удастся
стабилизировать раньше, чем через 8-12 лет. Палестино-израильский конфликт
вот-вот вспыхнет с новой силой, и последние действия премьера Израиля Ариэля
Шарона, скорее всего, свидетельствуют о том, что, предчувствуя новый кризис, он
заранее пытается переложить ответственность на палестинцев. Еще не ясно, готовы
ли США и другие внешние участники ближневосточного процесса, в том числе
Россия, к реальному 'навязыванию мира'.
В любом случае нынешняя концепция преобразования
'расширенного' Ближнего Востока, в центре которой находится не модернизация, а
демократизация (прежде всего проведение выборов по западному образцу), терпит
неудачу или откладывается на неопределенный срок. Решение проблем
мусульманского Ближнего Востока способна ускорить именно модернизация, начать
которую следует с реформирования экономики и систем образования, с облегчения
положения женщин и смягчения некоторых религиозных постулатов.
Однако невозможно приступить к модернизации, не начав
принимать систематические меры по укреплению региональной безопасности. Фактор
внешней опасности, будь то 'западная', 'израильская', 'саудовская' или
'иранская' угроза, станет использоваться элитами региона в качестве предлога
для отказа от модернизации.
США переживают период беспрецедентного падения своей
популярности, на которой еще недавно основывалось их международное влияние. В
результате событий последних лет престижу и влиянию Вашингтона нанесен ощутимый
ущерб.
В начале XXI века Соединенные Штаты сделали двойную
ставку. Во-первых, 'на неконтролируемую дестабилизацию' международных отношений
и возможность использовать в этой ситуации свое военное превосходство. Во-
вторых, на демократизацию Большого Ближнего Востока с целью уменьшить угрозу
терроризма и усилить собственные позиции в регионе.
Но попытка добиться этих целей, в частности, путем
вторжения в Ирак оказалась неудачной. Иракская операция связала Вашингтону
руки, ограничив его возможности воздействовать на другие кризисы (Иран,
Северная Корея, палестино-израильский конфликт). Впервые за последние
десятилетия американская элита раскололась по вопросу внешней политики.
Выясняется, что у Соединенных Штатов достаточно военной мощи, чтобы выиграть
любую войну, но не хватает ресурсов для достижения политических целей,
'выигрывания мира', выгодного хотя бы им самим. Трагические события в Новом
Орлеане продемонстрировали неэффективность американской государственной машины
перед лицом природного катаклизма на собственной территории и показали границы
возможностей единственной сверхдержавы.
Хотя США и Европа остаются частями одной
политико-экономической и культурной цивилизации, расхождение между ними
преодолеть не удалось и уже вряд ли удастся. Вашингтон практически не скрывает
своего намерения препятствовать такой европейской интеграции, которая сделала
бы Старый Свет военно-политическим игроком мирового класса. Соединенные Штаты
все более явственно отказываются от ориентации на Европу как на ключевого
партнера, делая перспективную ставку на Азию. По всей вероятности, именно
азиатское направление станет в ближайшие годы системообразующим в американской
политике.
США проявляют беспрецедентную активность в разворачивающейся
конкуренции за влияние на Индию. Вашингтон предлагает Дели не только
'специальные отношения', места в 'большой восьмерке' и Совете Безопасности ООН,
но и новейшие вооружения. Америка готова участвовать в строительстве индийских
АЭС: предложения поступили от компаний General Electric и Westinghouse,
пользующихся политической поддержкой Белого дома. И это несмотря на то, что
приобретение Индией ядерного статуса нанесло жестокий удар по режиму
нераспространения.
Внешнеполитические трудности Соединенных Штатов
усугубляются структурными проблемами американской экономики. По-прежнему растут
и внешний долг, и внутренний долг частных лиц, образовался новый 'пузырь' -
переоценка недвижимости. Одновременно администрация США, суперлиберальная на
словах, с помощью механизма госдолга накачивает через 'заднюю дверь' (по сути,
неокейнсианскими методами) экономику деньгами и инвестициями, обеспечивая тем
самым достаточно высокий и стабильный рост. Новый 'пузырь' может спокойно
сдуться, но может и лопнуть, вызвав социальные потрясения.
США - крупнейший в мире экспортер самого качественного
образования и важнейших технологий. В то же время беспокойство американских
экспертов вызывает уровень технического образования в стране. Дефицит
покрывается, правда, лишь частично - за счет активной политики привлечения
образованных иммигрантов, а также путем размещения заказов в технологически
поднимающихся странах.
Скорее всего, Америка столкнется с серьезными
экономическими проблемами, однако в обозримом будущем останется наиболее
динамичным обществом и главной мировой сверхдержавой в экономическом, военном,
дипломатическом да и в идеологическом смысле. Отказ Соединенных Штатов от
активной глобальной роли маловероятен: нынешнюю энергичную интервенционистскую
политику поддерживают и те круги, которые традиционно отстаивают
изоляционистскую идеологию. Попытки использовать относительную непопулярность и
частичное ослабление США крайне опасны: в будущем это дорого обойдется любому
государству.
Провал референдумов по общеевропейской Конституции во
Франции и Нидерландах - крупнейший кризис Европейского союза за всю его историю
- выявил многие структурные слабости ЕС, нараставшие в течение ряда лет.
Это, в частности, медленный экономический рост,
стабильно высокий уровень безработицы (в большинстве стран 'старой Европы'
около или даже более 10 %), неспособность осуществить либеральные реформы и
неприятие их большей частью населения. При этом, несмотря на осознание
кризисной ситуации и пагубности низких темпов роста, шансов на резкое
обновление экономической и социальной политики очень мало. Европа слишком
дорожит своим благополучием, чтобы идти на болезненные реформы. Причины,
порождавшие мировые войны, изжиты, с коммунистическим влиянием бороться не
надо. Европейцы достигли почти всего, к чему изначально стремился
интеграционный проект. К власти пришло поколение, считающее сложившуюся
благоприятную ситуацию само собой разумеющейся. 'Новые европейцы', правда,
будут подталкивать 'старую Европу' к реформам, но потенциал их влияния
ограничен.
После провала референдумов процесс создания
политического союза, или квазигосударства (последний рывок старого поколения
европейцев), скорее всего, остановится по крайней мере на несколько лет.
Дальнейшее расширение Евросоюза не вызывает энтузиазма у руководящих элит и не
поддерживается значительной частью населения. Решение о вступлении в эту
организацию в 2007 году Болгарии и Румынии, договоры с которыми уже подписаны,
принималось кулуарно, чуть ли не втайне от европейской общественности - на
уровне министров иностранных дел, а не глав государств, как обычно. Вопрос о
членстве Турции практически снят с повестки дня ближайших лет, кандидатура
Украины всерьез не рассматривается, России - тем более.
Европейский союз может потратить на дискуссии о своем
будущем еще 4-5 лет и тем самым упустить столь необходимое время для проведения
реформ. В ближайшие годы маловероятно формирование единой внешней или, тем
более, оборонной политики. В результате тенденция к отставанию Европы от других
центров, вероятно, усугубится и сделается необратимой. Предполагается, что к
2030-2050 годам объединенная Европа будет отставать по объему ВВП не только от
США, но и от Китая.
В мире, где фактор военной силы вновь приобретает
весомое значение, ЕС создает 'поствоенные вооруженные силы', насчитывающие
миллион человек, но фактически не способные не только воевать, но и эффективно
участвовать в большинстве даже миротворческих операций. Распространяется точка
зрения, что Старый Свет, сохранив культурную привлекательность, становится
неуместным с точки зрения будущей глобальной политики, во всяком случае,
утратил экономическую динамику.
В этих условиях Евросоюз, несмотря на дружественную
риторику, сделал ставку на де-факто замораживание процесса сближения с Россией
и начал проводить политику 'мирного сосуществования', а то и жесткой
конкуренции в экономической сфере. На фоне ряда не до конца решенных проблем,
связанных с сельскохозяйственными субсидиями, ценами на энергоносители,
калининградским транзитом, предпринимаются попытки подорвать
конкурентоспособность российской гражданской авиации и авиапрома, раздаются
угрозы выйти из договоренности по ВТО. И это после того, как Россия
откликнулась на просьбу Брюсселя и согласилась подписать Киотский протокол. За
счет России Европейский союз стремится создать впечатление, будто единая
внешняя политика у него все-таки есть и даже эффективна.
Отсюда и попытки выступить в качестве арбитра в
урегулировании проблем 'замороженных кризисов' или, вернее, 'непризнанных
государств', и постоянные требования о выводе оттуда российских войск. Сюда же
относится назначение 'спецпредставителя по Центральной Азии'. Европарламент
почти всегда становится на сторону государств Балтии, занимающих антироссийскую
позицию, а также поддержал требования Японии о 'возвращении северных
территорий'. Одобрение 'дорожных карт' не выполнило даже задачу-минимум -
затушевать кризис в российско- европейских отношениях.
Сложные взаимоотношения России и Европы вызваны как
трудностями внутри ЕС, так и растущим расхождением векторов их внутреннего
развития. Политика, которую проводит Москва, была характерна для
западноевропейских государств несколько десятилетий (от 40 до 70 лет) назад. Но
эти различия преодолимы, тем более что отказ России от европейского пути,
наиболее соответствующего российскому менталитету и традициям страны, крайне
маловероятен и означал бы саморазрушение нации.
В отношениях России с Европой не наступил 'конец
истории'. В будущем может измениться ценностный багаж Европейского союза;
возможно, что вместо дальнейшего строительства политического объединения
произойдет возвращение к модели 'расширенный общий рынок и социальный союз плюс
единая валюта'. Кроме того, сам Брюссель, видя ослабление своих мировых
позиций, может, наконец, взять курс на стратегическое сближение с Россией.
Поэтому тесное взаимодействие с ЕС остается императивом российской политики.
Нынешний относительный дефицит нефти связан прежде
всего не только с ростом потребления в Азии, но и с неуверенностью
производителей в международной политической стабильности, что ограничивает их
готовность к инвестированию. Существует и проблема недостатка перерабатывающих
мощностей.
Сокращения спроса на нефть не предвидится даже в
случае замедления роста или спада в странах Запада. Индия и Китай увеличивают
свой спрос приблизительно на 25-30 % в год. Потребность в нефтепродуктах быстро
возрастает и в других азиатских государствах.
Спрос и цена на нефть не будут падать и потому, что
нынешняя доля издержек на нефть в мировом ВВП значительно уступает
соответствующим показателям во время предыдущих повышений цен. Кроме того,
через налоговую систему страны-потребители зачастую зарабатывают на более
дорогих нефтепродуктах даже больше, чем сами энергодобывающие страны.
Не следует рассчитывать и на то, что ресурсы России и
Каспийского региона сколько-нибудь серьезно сократят общую зависимость от
ближневосточной нефти. Именно на Ближнем Востоке (в Ираке и Иране) находятся
наиболее многообещающие запасы нефти.
Ввиду удобства транспортировки нефть останется главным
источником энергии на обозримое будущее, хотя ее могут потеснить газ или в
меньшей степени возобновляемые источники энергии. Рост производства
электроэнергии ожидается на атомных электростанциях. США и Великобритания
намерены строить новые АЭС, а в ФРГ и Швеции заметно увеличились ассигнования
на эту отрасль и начаты работы по продлению жизни станций, которые еще недавно
предполагалось закрыть. Идет борьба за поставку атомных реакторов в Китай.
Начинается новая эра нефтяной геополитики, борьбы за
контроль над месторождениями и маршрутами транспортировки нефти. Наиболее яркие
ее признаки заметны в политике США. Вашингтон стремится затруднить Китаю
свободный доступ к энергоресурсам, диверсифицировать пути поставки ресурсов из
Каспийского региона, в отношении России проводит сравнительно дружественную, но
не основанную на глубинном взаимопонимании политику, которая уже напоминает
курс по отношению к Саудовской Аравии. Менее заметные проявления - борьба за
будущее Ирака, упоминавшееся резкое наращивание Военно-морского флота Индии,
сближение между Пекином и Дели, которые не заинтересованы в том, чтобы
какая-либо третья сила использовала их конкуренцию в своих интересах.
Изменение ситуации в мире приводит к возникновению
нескольких исторических вызовов России, что диктует необходимость
скорректировать ее политику. Быстрое перераспределение сил на мировой арене в
пользу 'новой Азии' (не путать с Азией традиционной, к ценностям которой
тяготеет отечественное 'евразийство') настоятельно требует пересмотра
российских экономических и политических приоритетов.
И речь идет не о фантомных осях Москва - Дели - Пекин,
а о конкретных шагах - необходимости резкой активизации экономического и
политического сотрудничества с растущими мировыми лидерами. Прежде всего это
давно назревший прорыв российского энергетического комплекса на Юг и Восток,
ускоренное строительство нефте- и газопроводов, значительное увеличение
инвестиций в геологоразведку. Именно Россия, а не Европа должна стремиться к
диверсификации путей поставки энергоресурсов, способной повысить их цену и
исключить как ограничение экспорта страны, так и усиление ценового диктата.
При всем при том политико-культурный курс на сближение
с Европой призван оставаться одним из приоритетов российской внешней политики.
Паузу, навязанную самим Брюсселем, надо использовать для совместной активизации
поисков 'нового начала' российско-европейских отношений. Конструктивные
отношения с США следует и впредь рассматривать как крупнейший ресурс.
Необходим, например, совместный с Соединенными Штатами, европейскими и
азиатскими государствами проект нового освоения Сибири и Дальнего Востока.
Переосмысления требует политика в отношении стран СНГ.
Из-за позиции Украины и частично Белоруссии большинство интеграционных
проектов, в том числе и Единое экономическое пространство, в полном масштабе
реализованы не будут или даже не начнут работать вообще. Жизнеспособными
видятся пока лишь российско-казахстанское и российско- белорусское
взаимодействие (но при качественной активизации российской политики на
белорусском направлении).
В большинстве стран СНГ грядет неизбежная смена
постсоветских элит. Единственной страной, где нынешнее руководство теоретически
способно удержаться в седле, является Казахстан. В этой ситуации консервативно-
охранительная тенденция российской политики себя не оправдывает. Там, где
позволяют условия (в Белоруссии и, возможно, в Армении), России следует
содействовать относительно безболезненной смене правящих режимов, предоставляя
при этом соответствующие гарантии. В остальных же республиках (в первую очередь
центральноазиатских) стоит попытаться разделить ответственность за обеспечение
там стабильности с третьими внешними силами (Китай, США, Евросоюз) либо вовсе
устраниться от нее.
Вероятным на 30-40 % представляется уже в ближайшие
годы вступление Украины, которую Запад стремится закрепить в зоне своего
влияния, в Североатлантический альянс. Разногласий по этому поводу между
американцами и европейцами нет, и принципиальное решение, вероятнее всего, уже
принято. За Украиной последуют Молдавия, Грузия и, возможно, Белоруссия (если
до тех пор Москва не сможет добиться перемен в Минске и события там будут
разворачиваться по украинскому сценарию).
Расширение НАТО поставит нас перед одним из самых
трудных выборов в истории. Что делать? Требовать включения в НАТО самой России?
Это, наверное, малореалистично, к тому же может препятствовать необходимому
усилению азиатского вектора отечественной политики. Вводить режим 'реальной
границы' со странами, которые связаны с Россией теснейшими, прежде всего
человеческими, узами? Идти на конфронтацию с Западом в условиях отсутствия
достаточных ресурсов? Но такой вариант предполагает автоматическое попадание в
еще большую зависимость от Китая.
Несмотря на все имеющиеся проблемы, у России
сохраняется серьезный политический, экономический и внешнеэкономический
потенциал:
·
относительно динамично
развивающаяся экономика (хотя данный процесс затухает);
·
богатые минеральные,
особенно энергетические, ресурсы, которые могут быть использованы гораздо более
эффективно;
·
ядерное оружие;
·
существенные по мировым
масштабам силы общего назначения (приблизительно равные силам Индии, Китая,
объединенной Европы);
·
членство в Совете
Безопасности ООН, 'большой восьмерке' и одновременно в Шанхайской организации
сотрудничества;
·
выгодное геополитическое
положение (ни США, ни Китай, ни Европа не хотят попадания России под влияние
только одного из центров, что предоставляет ей возможность для относительно
широкого маневра);
·
непосредственное соседство
с государствами - источниками терроризма (с нестабильным 'расширенным' Ближним
Востоком и неустойчивой Центральной Азией) увеличивает геополитический вес
страны.
Тем не менее изменчивость глобальной ситуации, угрозы
безопасности и геополитическому положению России приводят к росту ее уязвимости
перед лицом внешних вызовов, которые в ряде случаев смыкаются с внутренними.
Внешнеполитическое положение страны осложняется, становится все более
непредсказуемым и может серьезно ухудшиться через несколько лет.
Подобное развитие событий нужно и можно предотвратить.
Ключ к этому - активизация внутренних реформ, повышение эффективности
политической модели и системы принятия решений, общей управляемости. Без этих
мер, без интенсификации государственной, в том числе и инвестиционной, политики
на основных направлениях (образование, медицина, транспортная сеть, связь,
разведка ресурсов, авиастроение, космос и т. д.) не удастся изменить
представление о России как о деградирующем государстве. А ведь такой образ
подрывает любые внешнеполитические перспективы.
В нынешних условиях эффективность политической системы
невозможно повысить без сочетания авторитарных и демократических начал. Однако
чрезмерное усиление авторитаризма приводит к тому, что вертикаль власти стала
терять основу - активную поддержку и участие общества.
Новые условия требуют резкого повышения внимания к
внешней и внешнеэкономической политике и, конечно, координации усилий. Но
главное - это добиться адекватного понимания российским руководством и
интеллектуальными слоями общества беспрецедентности и остроты внешних вызовов.
В этой связи необходимо создание (воссоздание)
негосударственного аналитического и прогностического механизма, призванного
выполнять конкретные задачи, поставленные руководством РФ. Такой механизм
должен опираться на оставшийся потенциал Российской академии наук, на возможности
корпоративного сектора, а также на иностранные интеллектуальные ресурсы. Для
этого, вероятно, необходимо учредить несколько научно-исследовательских центров
нового поколения. (Технология создания таких небольших центров разработана и
опробована.).
Пора, наконец, реализовать давно перезревшую идею
создания группы центров (институтов), которые бы занимались анализом ситуации в
странах СНГ и одновременно являлись каналом воздействия на них. Используя
зарубежный опыт, следует на новом уровне реконструировать научно- аналитическую
базу для разработки современной прагматической концепции освоения Сибири и
Дальнего Востока.
Настоятельно необходимо направить средства
(относительно небольшие) на подготовку и особенно переподготовку кадров,
способных ориентироваться в новой геополитической и геоэкономической ситуации.
В первую очередь это относится к кадрам высокого уровня для работы с ЕС. (По
разным данным, в стране насчитывается около 20-25 человек достойного уровня и
лишь около половины из них работают в госаппарате. Это даже меньше, чем в
балтийских странах.) Требуется переподготовка специалистов по Азии, которые в
большинстве своем ориентируются на 'старую' Азию, практически уже исчезнувшую.
Итак, чтобы
избежать ослабления своих позиций в формирующемся мире, России требуется в
первую очередь следующее:
- изменить
философию подхода к СНГ; фокусировать внимание только на странах, которые
играют ключевую роль и в которых активная политика России имеет перспективы;
·
серьезно
переориентировать и диверсифицировать энергетический экспорт на Азию или на
мировой рынок в целом;
·
активизировать
общий диалог с поднимающейся Азией;
·
избегать
соскальзывания к антизападной политике.
Призыв
повернуться лицом к Азии подразумевает не проведение многополярной политики,
направленной де-факто против США, не консервацию отсталости, не торжество
'евроазиатчины' под видом 'самобытного пути', не антизападный курс или отказ от
европейского выбора, а движение по пути ускоренной модернизации, без которой не
будет ни процветания, ни демократии. Это призыв к реальной многовекторной
стратегии, нацеленной на использование в интересах страны новых тенденций
мирового развития.
1. Современные международные
отношения: Учебник / Под. ред. А.В. Торкунова. — М.: «Российская
политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1999. — 584 с.
2. Барковский А.Н., Оболенский
В.П. Внешнеэкономическая политика России в глобальном экономическом
пространстве. – Россия и современный мир. – 2005. - №3. – С. 11 – 20.
3. Дахин В. Россия в современном
мире. - Государственная служба. - 2003 – №4
4. XXI век: контуры миропорядка.
– Россия в глобальной политике. – 2005. - №5
| 
